Сны и желания - Страница 34

Она поморщилась:

– Очень плохо, да?

Лео криво улыбнулся:

– Твоя скула роскошного сине-фиолетового цвета и размером примерно с мой кулак. – Потом он посерьезнел. – Сегодня мы поедем в больницу, Энджел, что бы ты там ни говорила.

Энджел понимала, что спорить бесполезно. Она лежала, смотрела на Лео и чувствовала, как грудь распирает от эмоций. Когда непроницаемая стена недоверия между ними исчезла, она осознала, что любит его. Любит по-настоящему.

Не задумываясь, она протянула руку и провела пальцем вдоль шрама над губой.

– Откуда он у тебя?

Лео поймал ее палец и поцеловал.

– Хотел бы я сказать, что получил шрам, защищая девочку от хулиганов.

– А это не так?

Он притворно печально покачал головой:

– Нет, я заработал этот шрам, когда мне было три года и я упал со своего велика.

Сердце Энджел екнуло, и она почувствовала себя еще чуть больше влюбленной. Она бы улыбнулась, если не было так больно, но Лео обнял ее и сказал:

– Давай поспи еще, Энджел, тебе это необходимо.

Энджел почувствовала, как волны усталости снова накатывают на нее, и сонно пробормотала:

– Хорошо, но разбуди меня, и я быстренько уйду к себе…

Энджел не видела, как спазм боли пересек лицо Лео. Он еще долго лежал без сна, уставившись в потолок.

Две недели спустя Энджел смотрела на законченный комплект украшений для Ари и Люси. Она пробно подвигала челюстью и осторожно дотронулась до нее. Опухоль сошла полностью, и все, что осталось, – это чуть желтоватый синяк, который легко можно было скрыть тональным кремом.

На следующий день после того, как это случилось, Лео отвез ее в частную клинику, и они исключили перелом. Это был просто очень сильный ушиб. С той ночи Лео был невероятно внимателен, отменил все выходы в свет, чтобы оставаться дома с Энджел, несмотря на ее возражения. Теперь они каждый вечер ужинали дома, а однажды Лео удивил ее, отпустив Калисту и приготовив восхитительно вкусный домашний обед. Он не делал абсолютно ничего, чтобы помочь ей перестать влюбляться в него все больше и больше.

Лео явно чувствовал себя виноватым в том, что неправильно судил о ней. Он настоял, чтобы Энджел спала с ним каждую ночь, но не прикасался к ней.

Прошлой ночью Энджел повернулась к нему, терзаемая неутоленным желанием. Она знала, что Лео возбужден, чувствовала это, но у него были все те же возражения. Он обращался с ней так, словно она сделана из хрупкого фарфора и может разбиться.

Энджел интимно погладила его и прошептала:

– Мне лучше, Лео, пожалуйста… – Она съежилась, вспомнив, как горячо откликнулась, когда он наконец глухо застонал и притянул ее на себя, помогая избавиться от пижамы. У нее было такое чувство, будто она целый месяц умирала от жажды в пустыне.

Но инициатором была она, а не Лео.

Энджел покачала головой и резко вздрогнула, услышав какой-то шум у двери. Там стоял Лео, прислонившись к косяку. Сердце ее перевернулось, как всегда при виде него. Она застенчиво улыбнулась:

– Привет.

Лео тоже улыбнулся.

Он вошел и посмотрел на работу Энджел. Она нервно вглядывалась в его лицо, его мнение было важно для нее. Он взял браслет, потом серьги, повертел их так и эдак. Наконец положил и сказал:

– Ты прекрасный мастер, ты это знаешь?

Она смущенно пожала плечом:

– Это то, что я люблю делать, поэтому если я смогу зарабатывать этим на жизнь, то буду счастлива.

Лео нежно провел пальцем по ее ушибленной скуле:

– Почти зажило.

Она кивнула:

– Завтра уже можно будет замазать тональным кремом, когда мы пойдем на обед к Люси и Ари.

Он слегка кивнул и отступил, но на секунду Энджел могла бы поклясться, что он хотел что-то сказать. Впрочем, она забыла об этом, когда они сели обедать, после чего Лео пошел к себе в кабинет немного поработать, а Энджел отправилась в мастерскую нанести завершающие штрихи на украшения для Люси. Завтра она поедет в город и купит какие-нибудь коробочки, чтобы упаковать их.

На следующий день Лео стоял у окна своего кабинета в Афинах, не замечая красивого вида, расстилающегося перед ним. Он был поглощен мыслями об Энджел. Она перевернула его мир с ног на голову и вывернула наизнанку. Он, кто панически боялся проснуться в постели с женщиной, теперь не мог как следует расслабиться, если не знал, что Энджел будет первой, кого он увидит поутру.

Чувство вины по-прежнему неумолимо терзало его, однако она умоляла его не предпринимать ничего в отношении ее отца, напоминая, что Тито ухватится за малейший намек на неприязнь, чтобы вновь разжечь вражду. Лучшей формой мести было игнорировать Тито.

Все те дни ему было нетрудно сдерживаться, чтобы не прикасаться к ней, потому что беспокойство пересиливало желание. И кое-что еще тревожило его не на шутку: осознание, что его занятия любовью с Энджел переросли во что-то большее, чем месть.

Лео покачал головой. Он терпеть не мог самокопание, поэтому, когда его мысли были прерваны тихим стуком в дверь, он обрадовался.

– Войдите, – отозвался он. Его секретарша открыла дверь и произнесла:

– К вам Ари Левакис.

– Спасибо, Талия, пусть войдет. Он улыбнулся, увидев входящего Ари, и тепло приветствовал его. Когда они сели обсудить насущные деловые вопросы, никому из них не требовалось придерживаться церемоний, оба безоговорочно доверяли друг другу.

После часа напряженных обсуждений Ари откинулся на спинку кресла с чашкой кофе в руке и посмотрел на Лео:

– Я вчера разговаривал с Энджел. Она сказала, что украшения уже готовы и вы привезете их, когда приедете сегодня на обед. Надеюсь, ей не пришлось трудиться день и ночь, чтобы закончить к сегодняшнему дню. – Ари нахмурился. – В последнее время вас что-то совсем не видно, поэтому, надеюсь, ты не подгонял ее, как надсмотрщик.